Визитки участников семинара "Стол зеркало четыре глаза"

1. Сергей Витюнин

На распродаже

Осень - капризная дама, с Камчатки,

 К нам прилетела примерить перчатки...

Жёлтые с веток снимала и красные,

Но не смогла подобрать, всё напрасно,

Ветру в плечо горько вдруг разрыдалась -

Вновь голорукою в зиму осталась...

Тот, ей в подол кинул яблоко спелое:

 - Жди, принесу тебе варежки белые.

2. Марина Демчук

*

Я вернулся к тебе, твой беспутный герой;

спор давнишний с богами закончен;

и в лицо мне дохнула Итака жарой,

и трава прошептала: - Сыночек…

И земно поклонился царю козопас,

словно ждал моего возвращенья;

и лавина навстречу с  горы сорвалась,

и ответило эхом ущелье.

Двадцать  лет на суровом понтийском ветру…

У чужбины устойчивый  запах.

Но, ослепший, учуял тепло моих рук

старый пес на негнущихся лапах...

Сеть морщинок у глаз, и висков белизна.

Двадцать лет без меня миновало.

Этот шрам под коленом сумела узнать

та, что ноги мои омывала…

Отчего ж ты нахмурила брови, жена,

и от слов твоих холодом веет?

Как же вышло, что ты, дорогая, одна

не признала во мне Одиссея?

3. Ольга Захарова

Чапаев

мне неделю назад пулевым сквозным прошило грудину.

я заткнула рваную рану льняной рубашкой.

конечно, вашей.

сверху - забинтовала.

бинты вплавлялись мне в ребра,

впивались в спину.

Петька - мальчишка, фигляр! -

приносил ромашки.

было невыносимо.

плакала и орала.

кажется, что бинты проросли до сердца.

обвивают его кошмарами,

душат страхом.

я держусь. дышу.

не скулю и не засыпаю.

вы заходите. молча. и наше дыхание

вдруг попадает в терцию.

вам казалось, что вы пришли за своей рубахой?

это ложь. вы хотите - меня, товарищ Чапаев.

впрочем. берите скальпель.

эта игра - обоюдная, как ни странно.

вы мне расскажете, свет мой,

чьими чулками

заткнуты - ваши раны...

4. Анна Лукашёнок

* 

голубь на голубе,

тополь на тополе,

снег на снегу

это весна и наверное я не смогу

плыть против хода,

стать поперек волокна

в этой луже макушка касается дна

я врастаю в белую воду, февраль и март

в слово “старт”, полувьевшееся в асфальт.

голубь на голубе, снег на короткой траве

голубь на голубе, голубь на голове

слова выплывают рыбами

из отраженного рта 

меня поглотила

нежность и пустота

5. Алиса Малицкая

* 

Я начинаю вдох, я погружаюсь в осень. Что говорит твой Бог? Он говорит «Не бойся».

В августе в смех и смог. В марте снега до дрожи. Что говорит твой Бог? Он говорит «Ты сможешь».

Он говорит «Попробуй. Я подтолкну не сильно. В этом и суть историй – сам расправляешь крылья»

Летом ромашки и дрок. Солнечный свет пеленою. С кем говорит твой Бог? Он говорит со мною.

В черном стою перед боем, в белом шагаю в храм – слышу заветное Слово. Он говорит его Сам.

«Я тебя создал в срок по образу и подобию, и раз уж я это смог, то ты сумеешь тем более».

Я поднимаюсь снова. Я выпускаю вдох. Слышишь, снова и снова, что говорит твой Бог?..

6. Сергей Нисковских

Репетиция

Я сижу на скамье. Парк Весны и Труда. Май. Вечер.

Мимо ходят (логично) чужие, но добрые лица.

В сотый раз репетирую нашу первую с тобой встречу..

Может быть, ты придёшь на сто первую репетицию?

7. Пётр Одинцов

перрон

-...закурить не будет?

Протянул пачку.

Зажигалку дал. Кивнул ответно.

Диалог закончился. Ничего не значит.

Мало-ли кто тут проезжает летом.

Снял рюкзак, размял затёкшие плечи.

Краешек скамейки никем не занят.

Электричка скоро. Уже вечер.

Горизонт практически красным залит.

-...путь куда держишь?

-Да так, гуляю. Побродил по лесу. Пожёг ветки.

-...странно это..., хотя да, бывает.

Замолчал, и снова:

-..а может крепкой? У меня чекушка, по рюмке хватит.

Суетиться начал, полез в карманы.

-Извини, не стоит напиток тратить.

Да и завтра утром вставать рано.

Он опять замолк.

Комары запели.

Воробьи напали на старую корку.

Ветерок чуть тронул верхушки елей.

Электричка вылезла из-за пригорка.

Я поднялся, устало плечами хрустнул.

Затушил чинарик. Рюкзак накинул.

Оглядел перрон, а вокруг пусто.

Только липкий холод чуть тронул спину.

8. Александр Петрушкин

На смерть Пушкина

Вот – родина вторая, что с начала,

как будто вторник, на меня стучала –

на телеграфе дивное письмо

лежит и дышит в мясо сургучом:

вот родины предел. Начни сначала –

земля твоя, что изнутри всё знала:

я был агент конечно же двойной

лежал межъязыковою войной –

и русский весь язык казался узким

заштопанным, как влажный перегной .

Вот родина – прекрасна в умиранье –

лежит внутри и нефтяной волной

подожжена, как спичкой, дирижаблем –

и небом, что горит передо мной

едва-едва – как Пушкин, в поле жабры

свои оставив февралю, бежит

на Родину, что первая, корягой

из речи чёрной, словно зверь, дрожит –

где мяса письмена из мягких лёгких,

где свет прошитый светом, в снег лежит

лицом своим – теперь невиноватым –

где всяк Харон по-русски, говорит.

9. Анастасия Стародумова

*

Город, откуда уехал последний друг,

Хлопает ставнями, сыплет горох новостей.

Курит на школьном дворе постаревший физрук,

Соседка с четвёртого не узнаёт гостей.

Каждый из нас ослепительно болен простором,

Мутной тоской, томительной и постылой.

Я не смогу ни в одном пустом разговоре

Честно признаться, как сильно тебя любила.

Ровно сто двадцать по колее разбитой.

Я не умею иначе: любовь – это трасса,

Брызжут осколки щебёнки и композита.

Если б могла – я бы выбрала не встречаться.

Тает в тумане мерцающее кольцо.

Я не способна на большее, гонка без цели –

Это моя любовь. Не терять лицо?

Кажется, только этого мы хотели.

Я никогда в полной мере твоей не буду,

Вся моя жизнь – дедлайны и редактура,

Но все дороги ведут к тебе, и после – отсюда.

Ровно гудит мотор, и мелькают фуры.

10. Олеся Алабужина
*

Над рекой высоко в небесах

Цапля учит летать малышей:

Друг за другом не держат ряд,

Соревнуются - кто быстрей!

Очень громко кричит мать,

Разворачивает клин.

Им еще летать да летать,

Чтобы стало один-в-один.

А навстречу им стая туч,

И рассветное солнце вдали.

Озаряет солнечный луч

Серокрылые корабли.