Буду прописывать все досмотренные до конца фильмы. Фильм первый. Паоло и Витторио Тавиани. Экранизация классического "Декамерона" Джованни Боккаччо. Академически красивая картинка. Ощущение, что Джон Уильям Уотерхаус "воскрес и куражится".
Пейзажи, костюмы, лица, глаза, губы, кисти, намеченная нагота, манящая, полураскрытая... Основной мотив: тихое личное счастье на фоне вселенского горя. Подоплёка речей: заранее оговорённое целомудрие на время пребывания "в раю".
Умирающая Флоренция выглядит большой театральной сценой. Грязь болезни декоративна: эмоции актёров не должны заслоняться физиологическим отвращением. Выход боли и страха дан в сцене детей, кидающихся яблоками. И поскольку, это яблоки с улицы, остаётся твёрдое ощущение, что данная жестокая игра - последняя в их жизни. Сбежать из города - спастись для будущего, которого у оставшихся в городе вероятно нет.
Сцены слушания историй почти библейские. Это проповеди-притчи. По сути Джованни Боккаччо написал новые мифы своего времени. Новые нормы чувствования. Где женщина имеет право на убийство глупого и грубого мужа. Где аристократка имеет право на жизнь с талантливым простолюдином. Где в монастырь впускаются плотские утешения. Где именно "любовь двигает звёзды и светила". В последовательности вкраплённых сюжетов вспоминается фильм "Небесные жёны луговых мари" Алексея Федорченко по новеллам Дениса Осокина. Дело не в композиции, которая повторяется ещё с "Тысячи и одной ночи" Шахерезады, а в родственном ритме развития историй, постановке акцентов на лице, жесте, взгляде.
Мы имеем дело с ожившей панорамной живописью, обращённой к вечности, к цикличности, уменьшению энтропии, потому все персонажи очень красивы. Каждая деталь одухотворена. Такое "Явление Христа народу" Александра Иванова проглядывает из каждого кадра.
Интимные сцены - покой и счастье. Соитие - радость. Даже о покойном нелюбимом муже вдова вспоминает, как о человеке заботливом, приносящем ей восторги юности.
Господь не против соития. Плоть создана Господом. И познание плоти - путь к Господу, раскрытие и понимание природы Мироздания.
Опасны именно человеческие предрассудки, инерция поведения, сложившегося в прошлом. Мир пропитан ложью. Бессмысленными правилами. Требованиями бесполезного послушания.
А может быть потакание порывам души и сердца - новый путь? Вот только надо очень крепко стоять на нём. Новая мифология даёт и новую силу.
Ничего не складывается снаружи, под обстоятельствами. Господь говорит с нами изнутри. И если Господь решил через безответную любовь сделать человека более сильным, благородным, духовным, показать, что в стойкости и готовности пожертвовать ради любимой женщины самым ценным и близким и спрятан ключ в "Новое Царство Божье", то совершенно не факт, что Он будет настолько же щепетилен с объектом безответной любви. Тот, кого любят, всегда менее счастлив, чем тот, кто любит. Любовь - не оружие, а защита... Она - не абсолют, её одной недостаточно, но без неё - жить боязно.
История "Декамерона" - соединение легенды о Потопе и принесении "Десяти заповедей" Моисеем. Потому фильм заканчивается ливнем и общими объятиями. Эти люди жили в Аду (среди умирающих детей, кидающихся яблоками, символами грехопадения). Затем они перешли в Чистилище, где обрели новые знания и очистились (сменили скорбь на умение генерировать улыбку). И вот сквозь ливневые потоки, обнимаясь, они готовятся к обновлённой жизни и ждущему их Торжеству Новой Веры.
Пейзажи, костюмы, лица, глаза, губы, кисти, намеченная нагота, манящая, полураскрытая... Основной мотив: тихое личное счастье на фоне вселенского горя. Подоплёка речей: заранее оговорённое целомудрие на время пребывания "в раю".
Умирающая Флоренция выглядит большой театральной сценой. Грязь болезни декоративна: эмоции актёров не должны заслоняться физиологическим отвращением. Выход боли и страха дан в сцене детей, кидающихся яблоками. И поскольку, это яблоки с улицы, остаётся твёрдое ощущение, что данная жестокая игра - последняя в их жизни. Сбежать из города - спастись для будущего, которого у оставшихся в городе вероятно нет.
Сцены слушания историй почти библейские. Это проповеди-притчи. По сути Джованни Боккаччо написал новые мифы своего времени. Новые нормы чувствования. Где женщина имеет право на убийство глупого и грубого мужа. Где аристократка имеет право на жизнь с талантливым простолюдином. Где в монастырь впускаются плотские утешения. Где именно "любовь двигает звёзды и светила". В последовательности вкраплённых сюжетов вспоминается фильм "Небесные жёны луговых мари" Алексея Федорченко по новеллам Дениса Осокина. Дело не в композиции, которая повторяется ещё с "Тысячи и одной ночи" Шахерезады, а в родственном ритме развития историй, постановке акцентов на лице, жесте, взгляде.
Мы имеем дело с ожившей панорамной живописью, обращённой к вечности, к цикличности, уменьшению энтропии, потому все персонажи очень красивы. Каждая деталь одухотворена. Такое "Явление Христа народу" Александра Иванова проглядывает из каждого кадра.
Интимные сцены - покой и счастье. Соитие - радость. Даже о покойном нелюбимом муже вдова вспоминает, как о человеке заботливом, приносящем ей восторги юности.
Господь не против соития. Плоть создана Господом. И познание плоти - путь к Господу, раскрытие и понимание природы Мироздания.
Опасны именно человеческие предрассудки, инерция поведения, сложившегося в прошлом. Мир пропитан ложью. Бессмысленными правилами. Требованиями бесполезного послушания.
А может быть потакание порывам души и сердца - новый путь? Вот только надо очень крепко стоять на нём. Новая мифология даёт и новую силу.
Ничего не складывается снаружи, под обстоятельствами. Господь говорит с нами изнутри. И если Господь решил через безответную любовь сделать человека более сильным, благородным, духовным, показать, что в стойкости и готовности пожертвовать ради любимой женщины самым ценным и близким и спрятан ключ в "Новое Царство Божье", то совершенно не факт, что Он будет настолько же щепетилен с объектом безответной любви. Тот, кого любят, всегда менее счастлив, чем тот, кто любит. Любовь - не оружие, а защита... Она - не абсолют, её одной недостаточно, но без неё - жить боязно.
История "Декамерона" - соединение легенды о Потопе и принесении "Десяти заповедей" Моисеем. Потому фильм заканчивается ливнем и общими объятиями. Эти люди жили в Аду (среди умирающих детей, кидающихся яблоками, символами грехопадения). Затем они перешли в Чистилище, где обрели новые знания и очистились (сменили скорбь на умение генерировать улыбку). И вот сквозь ливневые потоки, обнимаясь, они готовятся к обновлённой жизни и ждущему их Торжеству Новой Веры.
Комментариев нет:
Отправить комментарий