Вершки и вешки: Автопробег "ГУЛ-9" (часть 15)

В Касли мы приехали за час до выступления, к 17:00, и это было очень хорошо, потому как оказалось, что все контакты держались на одном человеке, а реальным организатором была совершенно другая девушка, которую о нашем прибытии вовремя никто не известил. А у неё трое детей; за часами в такой обстановке особо не последишь.

И ещё, 28 февраля во Дворце Культуры шли другие массовые мероприятия. Заранее оговорённого помещения нам не дали. Однако крохотная комната, в которую народ набился плечом к плечу, возобновила тот волшебный эффект поэтского родства, который я испытывал только в пору проведения екатеринбургских ежемесячных «Стихов о…» в дегустационном зале магазина «Крепкие напитки». В пути от Кыштыма до Каслей решено было, поскольку Вадим в Каслях впервые, а прочих знают как облупленных, именно Вадима сделать базовой фигурой выступления.
План был принят следующий: сначала каждый из поэтов держит речь о Вадиме; потом читает Вадим; дальше читают все приехавшие поэты (и организатор Маргарита Ерёменко); в финале Марина Волкова рассказывает про проект «Прогулки. Город N», представляя книгу Марины Лихомановой (не только же в Екатеринбург мы экземпляры везём).

Примерно так всё и прошло. Я сказал, что считаю Вадима своим братом-близнецом, что нас словно в индийской мелодраме разлучили в роддоме, а поэзия свела обратно. Маргарита Ерёменко также выступила для поэта и критика крайне ненаучно. Наташа Петрушкина призналась, что Вадима раньше не читала, но сейчас прочитала перед выступлением и ей понравилось. Саша Петрушкин своё слово добавил. Никакого текстового анализа не прозвучало. Вадим Балабан читал легко, красиво, иронизируя над всем происходящим вокруг него. Я же ударил большим блоком интимной лирики, из которого посвящение городу было самым скромным:

КАСЛИ

К.

Квадрат железа, тронутый травой.

Скамейка, что стояла здесь четыре

столетия. Усатый домовой

из веток перевязанных. В сортире

автовокзала чище, чем у стен.

Но храм закрыт, посколькуогороды.

Рай должен быть подробен – то есть те,

кто здесь живут, не чувствуют свободы.

(Бывает боль подкатит к голове

и вспоминаешь что-нибудь другое,

когда гроза глядит как человек

в твоё смешное крошечное горе)

Вот пальцы горьковатые на вкус,

вот серьги из китайского металла,

вот параллелепипед русских скул –

святая алкогольная усталость –

вот совесть, приходящая как мышь

к лежащим на разложенном диване.

Шумящий вдоль автобуса камыш,

угрюмые посёлки без названий…

И под финал моего выступления режиссёр Ксения Котова не выдержала и попросилась прочитать одно моё стихотворение. И сыграла его наизусть.

ГРУППА РЕАБИЛИТАЦИИ

Кресла в кружок. Подлокотники удалены.

Возле каждого ставят контейнеры для слюны.

Окна и двери задрапированы в тон стены.

В утренней группе хронический недобор.

Доктор включает увлажняющий воздух прибор.

Передо мной картина. Шишкин. «Сосновый бор».

Мы собираемся вместе, чтобы учиться не

отличаться от тех, которые без диагнозов. По цене

очень понравилась бывшей моей жене

доктор Лекомцева Екатерина Василь-

евна. Про неё у Яндекса расспросил:

тама такие истории, валиум упаси…

То есть она видит наших (невидимых как бы) друзей,

в социальной сети её имя Король ферзей,

у неё открываются жабры, когда она входит в бассейн,

бывшая пыталась с ней переспать.

Доктор сказала, что кризис пошёл на спад,

так я стал блоггером и приобрёл iPad.

По расписанию Катавасия учит нас пятерых

не проходить сквозь стены в несуществующие миры,

не оживлять человечков из веточек и коры,

не разговаривать с телевизором, не просить

покинуть планету, сорвавшуюся с оси,

не отвечать на «здравствуйте» – «отсоси».

Венечка видит Земфиру Талгатовну, Алексей

коллекционирует фосфоресцирующих лосей,

с Петропавлами беседует Одиссей.

Я – самый тихий, я просто настроил связь

с каждым читающим блог мой и, не кичась,

я проникаю в их подсознание, как сейчас…

Маргарита Ерёменко читала с кальпидиевской антологии (третий том). И я вспомнал, слушая те стихи, совсем другую, крохотную и стеснительную девушку. И пробивной депутат на самом деле осталась такой же, нежной и сомневающейся.

Совершенно удивительные вещи читала Наташа Петрушкина. Краткие, но с долгим ароматом. Александр Петрушкин читал стихи «остросоциальные», но при этом ничуть не «журналистские». Высокая мера искренности и патетики.

А презентация серии книг "ПроГУЛки. Город N" Мариной Волковой перешла в развёрнутую лекцию о том, что вообще в «уральском мифе» сейчас творится. И когда Александр Шубин стал говорить об Афанасии Фете, то мы с Мариной переглянулись на тему абсолютной мистики: те или иные упоминания Афанасия Афанасьевича звучали в течении всего автопробега.

Из Каслей в Екатеринбург ехали в полной темноте, доверясь навигатору, который нас не подвёл, пускай и норовил всякий раз впасть в спячку. А когда мы оставили Сашу и Наташу в Екатеринбурге у Руслана Комадея (выгрузив заодно и тираж журнала "Здесь") и доехали ночевать втроём с Мариной и Вадимом ко мне домой, то на моём книжном стеллаже я к собственному удивлению обнаружил пирамидку из миниатюрных книг, вершину которой увенчивал всё тот же Афанасий Афанасьевич Фет.