Третья
встреча поэта Ивкина с читателями, никогда о нём не слышавшими, проходила в 12:30 в школе №138 и была организована депутатом по имени
Марсель. С точки зрения роад-шоу – это была самая провальная встреча, нижняя точка,
своеобразный «Лошадринск» (тема из первого автопробега о том, что всегда есть место,
где ты никому не интересен и нафиг тут не нужен); но с точки зрения работы с залом – я приобрёл бесценный опыт. Человек вообще учится только на ошибках, успех ничего к знаниям не добавляет. Я совершил в школе №138 две ошибки.
Первая. Марсель
читал стихотворение Алексея Решетова, как особое духовное знание, передаваемое
от поколения к поколению. И я, развивая собственные беседы с Решетовым (весь этот блок был построен на теме Уральских гор), также
внезапно соскользнул в политику. И всё. Как Поэт я больше не существовал.
Только как приложение к депутату Марселю.
И вторая ошибка: я попросил не аплодировать между
стихами, забыв, что у публики есть свой общий разум, и публика прекрасно
понимает, когда нужна тишина, а когда можно выплеснуть эмоцию социально
приемлемым способом. Не аплодируя, школьники потеряли к происходящему интерес.
Более того, один из них вернулся и спросил: «Сколько Вам за эту чушь платят?» Я
весьма его удивил, сказав, что мне не платят вообще, что это личная инициатива,
что мне интересна только поэзия и существование её в максимально различных
формах и на максимально разнесённых территориях. Школьник не поверил.
Под почти
полное равнодушие я читал:
ПЯТЬ
СТИХОТВОРЕНИЙ
1.
Птицеликий,
даже между нами…
Просто
счастлив тем, что я живу.
В сердце моё
встроенный динамик
надрывает
вечный Азнавур.
Через
полувыжженный рассудок
тянутся
глухие поезда…
Просто
помню, я ведь не отсюда
и по смерти
съеду – не сюда.
2.
Внутренний
Решетов – истинный мой фольклор.
То, что
запомнил сызмальства, так держать,
где выходил
до рассвета в поганый двор,
после заката
прикидывал клюв разжать.
С юга на
север по облаку след саней.
Чёрное небо
горит на моих плечах.
Та, кто
прижалась всем телом к моей спине,
та и
осталась кукушкой меня встречать.
3.
Тута своя
мифология, басни, сны…
Вот и
развешаны шторы моих миров.
Те, что
сознанию (вроде бы) не страшны –
те
недостойны слов.
Ну, под
изнанку потянешься подсмотреть,
что за
рыбёшка забьётся в твоей горсти.
Вместо
такого знакомого слова «смерть»
сам не
припомню кому написал
«Прости».
4.
Самым
последним властителем был Колчак.
Вот он (на
карте) контур Пустых земель.
Где по
старинке из бересты колчан.
Вместо
перины под изголовье – ель.
Русская речь
– неприятная никому –
ищет болото,
мечтая его воспеть.
Я просыпаюсь
и долго смотрю во тьму.
Через дорогу
протезом скрипит медведь.
5.
Так я
родился
пламенем на
камнях.
В каждую
выемку добрый бензин разлит.
Горные
ветры, питающие меня, –
не
получивший ревизии реквизит.
Над темнотой
партера парящий птах
хвойный
бомонд озираю, что твой лорнет.
Пусть этот
мир остаётся на трёх китах,
если на
космос больше надежды нет.
А из Алексея
Леонидовича Решетова читал:
ПОЛКАН
Я никогда не
забуду Полкана.
Я его в
булочной встретил впервые.
Он не
просил, лишь глядел на прилавок,
Словно дитя
на цветы, на игрушки.
– Как
поживаешь? – спросил я однажды.
Он мне
ответил: живу помаленьку,
Не утопила в
ведре поломойка,
И живодер не
отправил на мыло.
Я не кончал
специальную школу,
Не обучался
хорошим манерам,
Но никогда
не терзал я зайчишек,
Не разрывал
пополам перепелок.
– Ну, до
свиданья! – сказал я Полкану, ¬
Вот тебе
вкусный сухарик, приятель.
Он проглотил
его в ту же минуту:
– Вкусный
сухарик! Большое спасибо!
(с) А.Р.
Комментариев нет:
Отправить комментарий